Все социальные системы, которые реально существуют в природе (от стада копытных до пчелиного улья, колонии бактерий и человечества) можно выстроить в некую иерархическую лестницу или таблицу — по мере усложнения связей между их членами.

В самом низу этой пирамиды окажутся одиночно живущие организмы, которые пересекаются друг с другом лишь на время — обычно для обмена генами и/или продолжения рода (пример: территориально живущие хищники). На вершине таблички окажутся многоклеточные организмы и им подобные системы (колонии бактерий, социальных насекомых, голых землекопов). Среднюю часть этой «лестницы усложнения социальных систем» составят многочисленные вариации на тему «стадо». Внимание: никакого оценочного смысла это слово не несет.

Стадо — это не плохо. Стадо — это, например, ситуация, когда в центре сообщества стоит альфа-самец и его гарем с детенышами, а периферию образует иерархия из самцов пожиже вплоть до самых маргинальных (как в буквально пространственном, так и в социальном смысле) — наиболее слабых, голодных и доступных хищникам самцов-омег.

КАКИМИ ПРИЗНАКАМИ ХАРАКТЕРИЗУЕТСЯ ВЫСОКОПРОДВИНУТАЯ СИСТЕМА ТИПА «ОРГАНИЗМ»?

1. Во-первых, кооперация и сильная внутригрупповая зависимость. Без кооперации (читай: без внутригруппового альтруизма) никакая социальная система невозможна в принципе. Здесь проходит грань между социумом как таковым и просто обитающими на какой-то территории особями.
2. Данная особенность у многих видов присутствует уже на этапе «стада». Быки вступаются за детенышей, отбивая их у хищника, слоны обладают вполне развитым социальным поведением (тоскуют и болеют в изоляции, подолгу не оставляют заболевших или умерших членов группы). Есть даже примеры «кооперации» у одноклеточных: амебы некоторых видов помогают друг дружке разделиться, если процесс не получается довести до конца самостоятельно. Своего рода «акушерство» на одноклеточном уровне.

2. Дифференциация членов общества по выполняемым ими функциям. Это понятно: в обществе должны быть роли и само разделение по типу выполняемых задач уже делает сравнительно однородное стадо чем-то большим.

3. Иммунная система, выполняющая функцию «отлова» и элиминации из общества внутренних «жуликов» — некооперирующихся особей, поведение которых определяется архаичными (эгоистичными, досоциальными) стратегиями. Эта особенность в полном смысле присутствует только у людей и у клеток в многоклеточном организме. Что само по себе интересный факт.

4. Просоциальное самоубийство (запрограммированная смерть, апоптоз) — важный механизм социального контроля. О том, как этот биологический механизм важен для сохранения и развития обществ я даже в свое время опубликовал пару академических текстов. Саморазрушительно ведут себя не только люди, но и многие другие виды — как позвоночные, так и беспозвоночные. Известно даже своеобразное «просоциальное самоубийство» у бактерий (кишечная палочка) и слизевиков (диктиостелиум и другие).

5. Разделение сообщества на типы «соматических» (специализированных, обеспечивающих функционирование организма) и «генеративных» (неспециализированных, отвечающих только за рост и воспроизводство) особей.

Если смотреть на нас с вами с этой вот формальной колокольни, то получается следующая штука. «Человеческому» типу социальности, по существу, осталось лишь перешагнуть последний большой рубеж, отделяющий его от социальности того же типа, что у клеток в многоклеточном организме. Рубеж этот, как мне видится, состоит в разделении людей на планете на «генеративную» и «соматическую» касты.

Есть некоторые признаки того, что процесс, здорово напоминающий сказанное выше, уже идёт.

СНАЧАЛА ФАКТЫ

1. Китай: здесь уже давно узаконен запрет для примерно половины граждан страны иметь больше чем одного ребенка. В Индии правительство пока раскачивается, но есть надежда, что и там скоро возьмут воспроизводство под контроль.
2. 2. Демографы знают, что существуют два типа воспроизводства населения — условно говоря, «традиционный» и «новый» (экологи знают их как r и K-стратегии). Первый: в семье много детей, но выживает лишь несколько. Второй: детей мало, но выживают почти все.

3. Известно, что существует демографический разрыв между городом и деревней: в деревне детей больше, в городе меньше. Известно также, что «городской» тип воспроизводства населения (следом за шагающей по планете урбанизацией) начинает потихонечку доминировать над «сельским».

4. На фоне глобализации европейские и некоторые другие страны демонстрируют прямо-таки отчаянные попытки спасти собственное сельское хозяйство. Хотя экономически выгоднее покупать пищу за рубежом. Нет, с одной стороны понятно: соображения безопасности. Окажись они в изоляции или в состоянии войны, население должно уметь прокормить себя само. Ну а еще? Нет ли какой-то другой важной причины?

Мне кажется, что такая причина есть: сельское хозяйство — источник не только калорий, но и стратегически важного человеческого ресурса.

Если коротко, то в XX веке мы все стали свидетелями невероятного расширения ранее очень узкой «породы» людей. Эти люди, с одной стороны, выполняют важные общественные функции, имеют высокое образование и нередко высокий социальный статус, а с другой — почти не имеют детей. Вернее, имеют детей, но их количества недостаточно для простого воспроизводства популяции (на каждого родителя по ребенку плюс ещё один — «за того парня», чтобы покрыть убыль от несчастных случаев, самоубийств и бездетных пар). И каста эта имеет тенденцию к экспансивному росту.

Я верю, что Рим пал не из-за варваров. Истинная причина падения Рима — демографическая. Он пал из-за того, что жители республики вдруг стали гражданами империи, разбогатели и перестали пахать землю. Из-за того, что слишком много римлян переняло «демографически коллапсирующий» городской образ жизни. Кончилось тем, что они перестали рожать достаточное для поддержания обороноспособности количество детей (видимо, сработал какой-то биологический регулятор) и растворились в населении провинций, которое этой способности еще не утеряло.

ЧТО МОГЛО ЗАПУСТИТЬ ЭТОТ БИОЛОГИЧЕСКИЙ РЕГУЛЯТОР?

1. Изменения в диете. Допустим, что повышенная калорийность пищи (как вариант) могла как-то изменить наши репродуктивные привычки. В качестве гипотезы я бы такое не стал исключать.
2. Режим работы. Кто знает, возможно, именно необходимость в физическом труде поддерживает высокую рождаемость в сельскохозяйственных общинах?
3. Образование. Не специфический ли интеллектуальный ли труд запускает таинственную генетическую программу ограничения рождаемости?
4. Простое повышение плотности населения. Программа запускается, если плотность человеческой популяции превышает некий критический порог. Для охотников-собирателей, которые вынуждены жить на территории, способной прокормить лишь ограниченное число людей, это, согласитесь, была бы разумная тактика. Как это работает? Скажем, вокруг становится «слишком много людей» — инстинкт посылает бессознательные сигналы притормозить рождаемость. Разум оправдывает это уже задним числом: «меньше детей — больше каждому достанется ресурсов — выше будет уровень жизни». Если гипотеза верна, то решение проблемы простое — разгрузить города, переселить людей в более разреженную социально среду.

ЧТО ПОЛУЧАЕТСЯ?

Введение «материнского капитала» для стимулирования рождаемости есть абсолютно паллиативная мера. Корень зла кроется в других — инстинктивных, этологических факторах, способ воздействия на которые покамест остается неясным.

ЧТО НАС ЖДЕТ?

Постепенно каста «крестьян» (как в буквальном смысле сельских жителей, так и в демографическом — рожающих более двух-трех детей) сузится до минимума. Не исключено, что функции воспроизводства населения развитых стран полностью перекочуют в страны третьего мира. В принципе, мы сейчас видим, как в США удаётся решать проблемы демографии за счёт миграции населения из других стран.

ЧЕМ ЭТО КОНЧИТСЯ?

Логично: страны «Севера» в конце концов падут под демографическим (не исключено, что и политическим) натиском стран «Юга». Если вовремя не придумать, как этот быстро растущий дисбаланс смягчить.

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Нагло процитирую самого себя выше: «Человечеству осталось перешагнуть последний большой рубеж, отделяющий его от состояния социальности типа «организм».

Если процесс разделения на генеративную и соматическую часть общества логичен и неизбежен, нам ничего не остаётся, кроме как возглавить его самим. Например, узаконить профессию «здоровые генетически рожальщики-воспитальщики детей с дипломом» и попытаться извлечь из положения максимум пользы. Слой людей, в обязанности которых входит лишь быть «средними людьми» и обеспечивать воспроизводство населения и его рост — с одной стороны. Слой людей, которые почти не воспроизводят себя, но зато высоко специализированы и несут важные для выживания и развития общества функции — с другой. Звучит не так уж и экзотично, как по мне.

Если альтернативой этому «расслоению» (при сохранении возможности свободно мигрировать из слоя в слой для людей) станет вариант «пасть жертвами стихийного развития ситуации», то выбор мне кажется очевидным.

ОРГВЫВОДЫ, ИЛИ КАК ВСЕ СКАЗАННОЕ ОТРАЗИТСЯ НА ОБРАЗОВАНИИ?

Primum, надо сказать о том, что образованием мы можем существенно ускорить или замедлить этот процесс. Например, достоверно известно, что распространение на той или иной территории женского образования приводит к переходу от r-стратегии (большая плодовитость, высокая детская смертность) к К-стратегии (низкая плодовитость, низкая смертность). Это может произойти буквально за одно поколение. То есть сегодня в какой-то стране обеспечили женщинам доступное образование, завтра в этой стране сокращается рождаемость и смертность.

Если мы хотим сделать общество стабильным, сохранив при этом возможность быстро развиваться и адаптироваться под новые вызовы, есть смысл трансформировать и образовательную систему.

Прежде всего, как ни парадоксально это прозвучит, обязательно должна сохраниться возможность не получать никакого образования и при этом не умереть с голоду и найти себе подругу (друга) жизни.

На фоне повсеместно идущей маргинализации среднего образования (вплоть до того, что резко понижаются шансы найти работу в принципе, если у тебя нет заветного диплома; причём не так важно, какого именно диплома), это имеет ключевое значение.

Несколько лет назад мне на глаза попалась информация о структуре продолжительности жизни в нашей стране в связи с полученным образованием. Носители высшего образования в среднем живут (не по качеству жизни, но по ее продолжительности) как в Западной Европе. Люди, получившие только среднее образование, живут как в Латинской Америке. Быстрее же всего мрут в нашей стране те, кто так и не смог закончить школу. Эти живут как в Африке.

Что интересно, причины этого, вероятно, кроются не столько в экономической плоскости (понятно, что заработать на жизнь квалифицированному специалисту легче, чем неквалифицированному), сколько в психологической. Сам факт неполучения той или иной ступени образования действует на человека угнетающе и сокращает его жизнь.

Если мы хотим обеспечить себя стабильным воспроизводством населения, нам нельзя допустить даже 50-70% охвата населения высшим образованием. Оно должно оставаться более-менее элитным и дорогим. С другой стороны, обязательно должна оставаться возможность обеспечивать себя малоквалифицированным трудом и при этом не терять ни в шансах на продолжении рода, ни в самооценке. Сие очень вероятно — вопрос стабилизации нашего социума. Это было secundum.

Tertium, не надо бояться новизны. Любой качественный переход на новый уровень начинается с небольших инноваций, поначалу кажущихся шокирующими и экзотическими. Надо раскачать в себе восприимчивость к таким инновациям и настороженно ловить новые веяния. Любое из них может стать спасением для нашей цивилизации — такой хрупкой и живучей одновременно.